Симона Ли блистала в Венеции. Ее скульптуры начинают национальный тур по США в Бостоне.

БОСТОН – Великая, волнующая простота, как при замешивании теста, исходит от работ Симоны Ли, которая в прошлом году представляла Соединенные Штаты на 59-й Венецианской биеннале – первой чернокожей женщины, когда-либо сделавшей это. Двенадцать месяцев спустя работы с той Венецианской выставки с некоторыми дополнениями были прекрасно установлены в Бостонском институте современного искусства. (ICA под руководством режиссера Джилл Медведоу и куратора Евы Респини также организовала презентацию в Венеции.) В ноябре выставка отправится в Музей и Сад скульптур Хиршхорна, а в следующем году – в Лос-Анджелес.

Скульптуры Ли из керамики и бронзы, как правило, симметричны и гладки. Они сочетают в себе фигуры и головы чернокожих женщин с формами кувшинов, чаш, ложек и раковин каури, а также повторяющиеся рифмованные формы юбок с обручами, перевернутых колокольчиков и заплетенных волос, ниспадающих с голов.

На фоне множества современной скульптуры с ее неровными краями и смешением материалов работы Ли выглядят связными, спокойными и приятными на вид. Иногда я нахожу их слишком спокойными, сами формы предсказуемы до самоуспокоенности. Но в их присутствии дыхание незаметно замедляется и углубляется. Оживленные тонкостями текстуры и цвета, они чрезвычайно чувственны.

Глазури Ли особенно восхитительны. Их цвета варьируются от глубокого, насыщенного желтого и королевского синего до землистых коричневых и зеленых, матового черного, глянцевого белого и блестящего золота. Их поверхность в одну минуту может напоминать насыщенный непрозрачный ганаш, а в следующую - легкую полупрозрачную лимонно-сахарную глазурь.

Большие скульптуры Ли с такими названиями, как «Страж» и «Сфинкс», нависают над вами с четырехугольной уверенностью памятников. Что они отмечают? Что или кого они чтят?

Ответ не сложен. Они монументализируют и делают известным невидимый, ненаписанный и исторически недооцененный труд чернокожих женщин. Не только физический труд, но и интеллектуальный. Они делают это не с одобренным комитетом и склонным к китчу благочестием общественных скульптурных комиссий, а с разновидностями поэтического самосознания, которые побуждают к глубоким размышлениям.

Скульптуры Ли сами по себе являются результатом долгого и целенаправленного труда. (Ей помогают помощники в мастерской, литейном цехе и печи.) Многие из них изготовлены не с помощью гончарных кругов, а с использованием более древней техники: скручивание глиняных веревок в круг, наложение одного мотка на другой, затем с помощью ручных инструментов разглаживают наружу гофры.

Крошечные розетки, которые Ли иногда использует для волос, складывают вручную и зажимают тысячами. Размышляя об их создании, я вспомнил два отрывка из «Возлюбленной» Тони Моррисон. В первом романистка описывает «внутренние звуки, которые издает женщина, когда она считает, что она одна и за ее работой никто не наблюдает: «что-то», когда она не попадает в игольное ушко; тихий стон, когда она видит еще одну фишку в своем единственном хорошем блюде. тихий, дружеский спор, которым она приветствует кур. Ничего жестокого или поразительного. Просто тот вечный, личный разговор, который происходит между женщинами и их задачами». В другом месте Моррисон пишет о выпечке хлеба ранним утром: «Работа с тестом. Работа с тестом. Нет ничего лучше, чем начать серьезную дневную работу по отбрасыванию прошлого».

Но приветствия Ли чернокожим женщинам отличаются от приветствий Моррисона. Они имеют более публичный, даже величественный вид. Вместо того, чтобы «отбиваться от прошлого» (инстинктивная реакция на травму), Ли берет образы, запятнанные расизмом и колониализмом, и инвертирует их смысл, превращая низость и стыд в красоту и силу.

Неожиданно формы ее скульптур могут быть основаны на избитых расистских или колониалистских стереотипах. Например, «Последнее платье», бронзовая скульптура в натуральную величину женщины, стоящей в отражающем воду бассейне и склонившейся над своей работой, основана на сувенирной фотографии конца XIX века, на которой изображена ямайская женщина, наклонившаяся, чтобы постирать одежду в реке. . Этот образ широко распространялся в Европе и использовался для привлечения туристов на Ямайку, чтобы сахарная колония, когда-то построенная на рабстве, могла рассматриваться как тропический рай, населенный женщинами, живущими ближе к природе.